Олег живет в Новосибирском Академгородке и работает в Институте цитологии и генетики Сибирского отделения РАН, где занимается проблемами генетики растений. Однако большую часть своего свободного времени он посвящает энтомологии и фотографии. Список его публикаций по энтомологии и прочим разделам «естественной истории», как он, на английский манер, называет свои натуралистические увлечения, столь же внушителен, сколь и список его статей по генетике развития растений. Как фотограф он более всего известен своими фотографиями растений и насекомых в природной обстановке, украшающими как российские и зарубежные натуралистические сайты, так и научные монографии. В интервью Олег говорит о «легкости» макрофотографии. Не верьте ему. Для того чтобы сфотографировать вблизи гриб, достаточно его найти. Чтобы сфотографировать насекомое или юркую ящерицу, надо чтобы они подпустили вас на требуемое расстояние — часто всего лишь несколько сантиметров. Каждый, кто хоть раз пробовал, знает, что это не так легко, как представляется человеку, у которого за плечами десятки тысяч фотографий.

О жизни и макрофотографии с Олегом Костериным беседовал Алексей Куприянов. В духе нашего электронного века разговор происходил по ICQ. Преодолевая разницу во времени, мы переписывались несколько дней с перерывами на мои лекции и его ночных сторожей, выгоняющих засидевшихся сотрудников из закрывающегося института. Естественно, текст, который увидят читатели Полит.ру несколько отличается от оригинального транскрипта: удален хронометраж, восстановлены потерянные из-за разрывов связи реплики, расшифрованы сокращения. Однако я постарался сохранить в неприкосновенности живой ход беседы, который не смогла высушить даже ее сугубо электронная форма и уберечь все неожиданные отступления. В силу этого сохранились и некоторые намеки, понятные собеседникам, но которые могут остаться непонятными читателю. Надеюсь, все их удалось расшифровать в конце интервью.

Олег Костерин. Фото Натальи Прийдак

Как получилось так, что генетик увлекся фотографированием насекомых?

Фотографией занялся в 10 лет. Лет с 5 был убежден, что стану энтомологом. Генетиком стал случайно и неожиданно после 4 курса (в 21 год) и все 22 года после этого всерьез думал, что рано или поздно уйду в чистую энтомологию. Сейчас уверенность поколебалась, так как появилась надежда, что удастся заняться молекулярными методами и применить их для кое-каких энтомологических задач. Но в этом не уверен.

Сразу начал с макросъемки? Или сначала был период увлечения фотографией в целом? Какие еще объекты / жанры можно отнести к "любимым"?

Первый фотоаппарат был "Зоркий", он дальномерный, поэтому макросъемка была невозможна. С тоски снимал всяких собак и голубей. "Зенит" появился через год, после чего занимался только макросъемкой. После первого курса начал регулярно ездить в экспедиции и, естественно, снимать пейзажи, но в черно-белом варианте это не приносило удовлетворения, так как по роду увлечений я тяготел к регистрационной, а не художественной фотографии. Поэтому большая часть этого осталась даже не напечатанной.

С самого начала имел мечтания, что мои фотографии попадут в печать. Так как цветные тогда брали в печать только в виде широких слайдов, до 1988 года снимал только на черно-белую пленку, хотя году эдак в 1976 были очень удачные опыты со слайдами ОРВОХРОМ. Но я оставил это ввиду бесперспективности. Как оказалось, это было ошибкой — сейчас мне очень не хватает тех слайдов, которые я мог бы снять тогда, а применить в дело сейчас. Поэтому до 1988 я снимал только на черно-белую и, в основном, только бабочек и стрекоз. После 1988 г. стал снимать на слайды также растения и пейзажи. Потратил массу времени на копирование со слайдовой пленки на негативную контактным способом (вслепую, со всякими увлажнителями и ионизаторами воздуха для борьбы с пылью), так как был убежден, что у слайдов не было перспектив. Этими копиями ни разу не воспользовался.

Людей практически не снимал до перехода на цифру в 2005. Для целей макросъемки это оказался прорыв невиданной силы, который решил почти все проблемы, включая финансовую. Вся предыдущая жизнь показалась ошибкой, вся последующая — не имеющей смысла. Но бросить снимать не могу, так как это стало единственно возможным способом жизни. С переходом на цифру стал снимать и людей, причем здесь более всего хотел бы снимать чистой воды порнографию, но для этого отсутствуют некоторые условия, объективные и субъективные, личные и социальные.

У меня сейчас есть хронологически упорядоченная слайдотека из около 16 тысяч слайдов, которые хранятся не в рамках, а в индивидуальном сливере. Почти все не отсканированы, и возможности их отсканировать с должным качеством нет ни финансовой, ни временной, ни, похоже, в Новосибирске даже аппаратной. Базы данных тоже нет и сделать некогда, а память уже перестает хранить все это. То есть у меня снято многое, о чем я уже не помню.

А с чем связаны такие перемены при переходе на цифру?

Цифра:
- снимает необходимость сканировать
- снимает вопрос хранения единственного физического оригинала
- снимает вопрос пыли и дефектов
- снимает вопрос множественных дублей, которые здесь ничего не стоят
- имеет гораздо большую разрешающую способность
- за счет небольшого размера матрицы, особенно у незеркальных камер, имеет большую глубину резкости
- позволяет варьировать чувствительность без сложностей с заменой пленки

- и единственный недостаток — требует источника энергии, которого может не быть в длительных экспедициях.
- недостаток якобы меньшего динамического диапазона несущественен и преодолевается.

А, и лично для меня — с цифрой я стал пользоваться автофокусом. До этого наивно полагал, что он будет бесполезен в характерной для энтомологического макро среде.

А разрешение на пленке не выше? Пытался посчитать и выходило, что даже узкая пленка потенциально дает разрешение до 24 мегапикселей.

На уровне 12 мегапикселей можно медитировать, рассматривая устройство зерна фотоматериала, но не изображения. Де факто узкая пленка дает рабочих — мегапикселей пять, остальное — текстура фотоматериала. А с широкой я никогда не работал.

Насколько научная фотография отличается от художественной? В чем специфика? Наверняка приходилось встречаться с фотохудожниками — удается ли найти взаимопонимание? И если да, то на почве чего?

По большому счету, я мало касаюсь и того, и другого.

Есть промежуточный вид — я бы назвал фотография натуралистическая (в хорошем смысле). Она аналогична репортажной, но отражает так называемую красоту природы. Она не является научной, так как не иллюстрирует ничего существенного, хотя может идти как довесок к научной работе. К примеру, фотография дневной бабочки в природе может быть приложена к описанию подвида, но главное там — фотография расправленных типовых экземпляров. Научной может быть фотография поведенческого акта, но крайне редко — в этологической работе, а в основном — при «описании повадок». Основное приложение такого рода фотографии — околонаучная и популярная литература. Она огромна, и это очень хорошо.

Основная отличительная черта чисто научной фотографии — она как процесс не приносит никакой радости, а совсем наоборот. Нужно зафиксировать некую структуру или рисунок «максимально объективным способом». Как правило, это требует огромного труда, так как воспроизвестись норовит не то, что изучается.

То, что имело отношение ко мне… Cъемка форезов. Прежде всего воспроизводились неравномерности освещения. В одних местах фореза исчезает то, что нужно, в других — проявляются слабозаметные артефакты. На борьбу уходит масса сил. Так я возненавидел процесс печатания черно-белых фотографий, который когда-то любил. Съемка морфологических признаков растений. Воспроизводится игра света и теней, конкретный поворот листьев и стеблей, но только не то, что нужно, так как оно обычно находится в разных плоскостях и ориентировано под разными углами. То, что легко разглядеть, вертя растение в руках, очень трудно снять. Расправленные бабочки. Снимать легче всего, так как они плоские и имеют ясный цвет и рисунок. Но это очень канительное занятие, с постоянной осторожностью, возней с этикетками. (Кстати, вот мое варварское ноу-хау — снимать расправленных бабочек в пасмурный зимний день зимой на снегу. Равномерное нейтральное освещение, удобный для накалывания под любым углом субстрат. Так я снял массу типовых экземпляров, экземпляры начала XIX века… Только нужно бояться ветра.)

Так что научную фотографию я ненавижу.

С художественной фотографией я пересекался довольно часто, но и их метод меня не радует , так как он — тот же, что и в научной — замыслить результат и стремиться к нему ценой упорного труда.

Снимая огромное количество натуралистической фотографии, я постоянно имею некую прибыль в виде случайно художественных кадров. Которые с удовольствием и выставляю на фотосайте среди чисто художественных фотографов. У некоторых из них такой подход вызывает неприятие.

Так что в фотографии я просто постоянно фиксирую то, что мне нравится и в обстоятельствах, которые мне нравятся, не имея никакой цели, и в то же время стремлюсь максимально отслеживать все возможные практические приложения результата.

Какие объекты самые сложные? Какие вообще проблемы в полевой макросъемке? Что дается труднее всего?

Сложнее всего снимать все в научной фотографии. Я бы сказал, что сложнее всего — морфологические признаки листьев гороха.

Я вообще не вижу проблем и трудностей в полевой натуралистической съемке. Я не снимаю то, что трудно. Я снимаю все то, что хочет, чтобы его сняли. Если это делать много и постоянно, то снимешь рано или поздно почти все.

Я могу сказать, что без сильного телевика, скрадков и специальных навыков трудно снимать птиц, тем более - млекопитающих. Я и не снимаю их. Но когда случайно удается — делаю это с удовольствием.

Есть ли фотография или объекты, которые особенно запомнились? И чем? Или их так много, что трудно выбрать самую-самую?

Особенно запомнились два объекта. Тем, что я просто не догадался их снять, а когда догадался — было поздно.
1. Двойная полная ночная лунная радуга после грозы в Забайкалье
2. Потрепанная самка аполлона, у которой на гениталиях болталось брюшко откушенного самца.

Номер два — настоящая жесть, как теперь принято говорить…

Самка стрекозы Paracercion calamorum с брюшком откушенного самца на шее. При спаривании самец стрекозы удерживает самку за шею при помощи придатков на конце брюшка и они некоторое время летают вместе. В это время они менее маневренны и представляют собой более легкую мишень для хищников. Самка вся вывозилась в грязи: она спускалась под воду, чтобы отложить яйца.Фото Олега Костерина.

Да нет. Я снял такое со стрекозой Paracercion calamorum в Корее. А потом увидел точно такой же кадр этого же вида в японской книжке. То есть дело обычное. А вот №1 никто даже не верит, что такое бывает.

Возвращаясь к началу: Почему помимо макросъемки — именно порнография? Складывается впечатление, что энтомология и эротизм чем-то неуловимо связаны. Достаточно вспомнить писателя-энтомолога Владимира Набокова и одного из отцов американской сексологии Алфреда Кинси, который был специалистом по орехотворкам.

С Набоковым меня все достали — де раз он ловил бабочек, то я должен его читать. В результате я не читал. Но фильм видел.

Я не вижу связи. Порнография — чистый источник чистой жизненной энергии, она повышает настроение и укрепляет в желании жить и действовать. Происходит это на автоматическом гормональном уровне, не требующем иного обоснования, кроме эволюционного. Мне кажется, вопрос надо ставить так — почему она столь многим не нравится.

Разве что вот — посвятить жизнь насекомым или растениям, а не семье и карьере — это значит ценить чувственное больше социального.

Правильно ли я понимаю, что ты не признаешь разделения фотографии на эротическую и порнографическую?

Еще как признаю!. Мне нравится именно порнографическая.

Ровно так же, как натуралистическая фотография нравится больше художественной. Хотя я окончил художественную школу и считаю, что имею хороший вкус и неплохо разбираюсь в эстетике. Но мне кажется, что значение эстетики у нас преувеличено. Она должна знать свое место, а не диктовать надо всем, как будто у нас эпоха Хэйан.

То есть, ты решил, в каком-то смысле, нелегкую проблему их разграничения через степень художественности / репортажности?

Не думаю. Мне нравится:
1) запретное
2) правдивое и естественное, а не прилизанное и постановочное.
3) иногда — антиэстетичное.
На порносайтах я смотрю разделы — любительское (в особенности то, что иные операторы минилабов совершенно подлым образом отбирают из потоков народной фотографии), подсмотренное, в публичных местах, необычное.

Да, но это, в каком-то смысле, действительно те же критерии, что ты применяешь к натуралистической фотографии... (разве, за исключением запретности) Или нет?

Похоже что да, но этот вопрос у меня не продуман. Если тебе это кажется очевидным, то это так и есть. Но логических и методологических проблем тут, думаю, больше, чем в том, является ли различия обратной стороной сходств. Как прилежный юный натуралист, я веду дневник наблюдений за природой (последние лет десять — прямо в интернете, за исключением экспедиций). Раза два среди этой самой природы мне случалось обнаружить обнаженных женщин. Такие случаи я тоже записывал. Кроме ссылок на источники, типа «Наташа видела зимородка», «Таня видела коршуна» — это единственные упоминания людей в моих дневниках. Похоже, я действительно расцениваю обнаженную женщину как явление природы, а одетую — как явление социума.

А какие вообще фотографии ты смотришь на фотосайтах (помимо любительской порнографии)? Есть ли «любимые» жанры / фотографы? Или так сказать нельзя?

Почти никаких. Я слишком раздавлен обилием своих фотографий, чтобы смотреть еще и чужие. На фотосайте регулярно смотрю фотографии своих друзей, с которыми есть возможность пообщаться в реале. Смотрю новые поступления на Asia dragonfly home net (но я там к тому же модератор). Пожалуй, все.

Тогда просто для протокола: каков порядок этого обилия фотографий? Тысячи? Десятки тысяч (ты говорил о 16 тыс. одних лишь слайдов)? Считал ли ты их когда-либо?

Еще у меня около 35 тысяч черно-белых негативов. Многие ни разу не напечатаны. Я потерял надежду, что они когда-нибудь где-нибудь пригодятся. Тем более что и качество по современным меркам не очень. А это большой кусок жизни.

Упомянутые около 16 тысяч слайдов. Это моя главная проблема — они периодически пригождаются в печати, но с какого-то момента печатники стали предпочитать с ними не связываться, и более охотно берут (кто бы мог подумать!) - отпечатки. Слайды надо все качественно отсканировать. Это большая проблема, которую я не знаю как решить.

Есть какое-то количество негативов (думаю, около тысячи или вполовину меньше)Цифровых фотографий, накопленных за два года — не считал. Их систематизация скоро станет большой проблемой, но еще не стала. Их подготовка к использованию — проще и эффективнее всего, но и она съедает много времени, которого нет.

А где ты, в основном, печатаешься? Каковы наиболее крупные проекты?

Где придется. Я просто очень много и назойливо предлагаюсь. Ну и в общем-то создал мнение, что я — тот человек, у которого есть. Но в основном это все же не слишком хорошо печатаемые отечественные издания. Чаще всего — это сибирские региональные красные книги. Самый крупный проект — наша с Павлом Горбуновым собственная книга про дневных бабочек Азиатской части России. Там более 200 моих фотографий. Как говорил Зорг, если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо — сделай это сам.

А много ли есть подобных тебе фотографов-натуралистов по России? Или большая часть знакомых за рубежом?

Таких как я в России прорва. Причем началось это также как следствие цифровой революции. Мои навыки оказались почти не нужны. Это может сделать любой. Вся разница только в том — знают они что снимают или нет. По-моему, все без исключения энтомологи сразу сделались хорошими фотографами и явно обошли меня как минимум во владении техникой. А когда-то нас было вполне мало. Именно поэтому я написал, что «вся последующая — не имеющей смысла».

Лишь иногда мне кажется, что я успеваю за единицу времени снять больше, чем другие, так как делаю это очень быстро, не устраиваясь под каждым цветком на полчаса.

Неужели цифра настолько облегчила жизнь?

Облегчила — не то слово! Захотеть и снять стало почти тождественным. Какое-то фотокаратэ. Я говорю — бессмыслица.

А еще идет катастрофический обвал цен на фотографию. Рынок заполнили микропейментовые стоки. И ценится уже не столько фотография, а набор ключевых слов к ней.

Или, поскольку натуралистическая фотография — не художественная, то меньше проблем с композицией и т.п.?

А какие с композицией проблемы? Главное — выбрать кадр и грамотно обрезать. Это многие умеют.

А почему тогда было так трудно на пленке?

Дорого и нерезко. Чтобы нажимать на кнопку, надо знать, что не зря пускаешь деньги на ветер. А теперь можно брать числом, как обезьяны, пишущие «Войну и мир».

Думаю, многие коллеги со мной не согласятся, так как захотят поддерживать у самих себя иллюзию ценности их навыков и умений. Конечно, может быть, что это мне стало так легко, а «многие» вместо того, чтобы не пытаться, стали с цифрой в руках достигать того же упорным трудом. Но что-то слабо верится.

Возвращаясь немного назад: много ли было фотографов-натуралистов в доцифровую эру? В России?

Не знаю. Подозреваю, что очень много. В Академгородке несколько. В России — понятия не имею, но страна очень большая, особенно Москва. Издавалось много книг, в них было очень много фотографий (при советах полиграфия была такова, что ничего рассмотреть было нельзя, но брали только хорошие фотографии) очень многих фотографов.

Все же, вероятно, их было много меньше, чем во времена цифры (иначе бы ты не стал этого подчеркивать ранее)? Эти фотографы как-то общались между собой? Знали друг друга лично? Хотя бы в пределах Академгородка?

Академгородковские более или менее знали. Новосибирские тоже. К тому же, у меня был сайт, меня кое-кто находил. Еще я опубликовал статью по макрофотографии в новосибирском журнале «Фото. Сибирский успех». На него отреагировали несколько человек.

А устраивали ли какие-то выставки? В доме ученых, например? Или?

У меня была выставка в музее НГУ и ДК «Академия». Материал снятый в течение нескольких дней в Туве в 2000 г. Поскольку кончились слайды, пришлось снимать негативную и потом ее напечатал. Отсюда и возникли фотографии, в том числе 30х40 см. Это сейчас можно напечатать с чего угодно. Выставка — где-то в 2003 или 2004. Это была уже не совсем нецифровая эра, но для меня — вполне.

Меня просто интересует вопрос — было ли какое-то чувство «сообщества» (вроде профессионального), какое, например, бывает у тех же энтомологов. С какими-нибудь специфическими формами общественной жизни (у энтомологов бывают съезды, доклады на семинарах и т.п.) Со своими «знаменитостями», негласной «табелью о рангах», «гамбургским счетом». Или все это было довольно рыхло — фотографы-одиночки, погруженные в свою жизнь и не оглядывающиеся на коллег по цеху?

Calotes versicolor ящерица из семейства агамовых. Фото Олега Костерина

Все, о чем ты говоришь, возникло, к примеру, на фотосайте. Некоторые вообще уходили туда как в виртуальное общество и жили рекомендациями, статусами, комментариями. В той или иной мере этим переболели все, кто с ним связывался, но у большинства релаксировало к адекватному уровню заинтересованности. Фотосайт очень интересен как модель общества. Причем он не один такой (но мне с верхом хватает и одного). Там есть большая прослойка «макрушников», и у них есть табель о рангах. С приходом на фотосайт я за месяц хорошо освоил Фотошоп и узнал как вообще надо обрабатывать фотографии в электронном виде. Это такая среда, где тебя за уши заставят совершенствоваться даже против твоей воли. Я тут же понял, сколь ужасны картинки, которые несколько лет красовались на моем собственном сайте. Я на них теперь просто не могу смотреть (но так и не заменил на новые — некогда).

Есть macroclub.ru, где, говорят, масса замечательного материала, и также наблюдается самопроизвольное повышение технического уровня у всех, кто с ним связался. Я туда еще не заглядывал.

Но хотя с моего прихода на фотосайт до моего перехода на цифру прошло около трех лет, все же это явление цифрового мира. Сильно подозреваю, что сообщество и табель о рангах существовало в столицах. С признаками этого мы сталкивались, когда речь заходила о публикации в центральных издательствах, но это случалось крайне редко. Вообще, у многих млекопитающих, включая людей, с увеличением плотности популяции наблюдается переход от территориальности к иерархии.

В Новосибирске же было второе — погруженные фотографы одиночки. Но с переходом на цифру и они стали организовываться. И вообще, все это по Пригожину — если в систему закачивать энергию, неважно какую и как, то она рано или поздно начнет самопроизвольно организовываться. В данном случае накачка энергией произошла за счет удешевления себестоимости фотографии на порядки — объем энергии (грубо говоря, денег) не изменился, но изменилась себестоимость процесса.

А как стали организовываться новосибирцы? Они вышли в интернет и пересеклись на фотосайте? Или у них развились формы общения в реале, стимулированные образованием единого информационного пространства в интернете?

В точности! Новосибирцы накупили цифровых камер. У них стало много дешевых и качественных фотографий. Они устремились на фотосайт, а потом и на фотостоки. На фотосайт они стали приводить друзей и знакомых. Я лично там зарегистрировал несколько знакомых, в том числе троих — из за границы. (Кстати, фотосайт — единственный реальный способ восстановить общение с давно уехавшими. Переписка не совсем подходит, а зрительный ряд — очень даже. Bandwidth шире). Через какое-то время они стали случайно находить на фотосайте людей, которые живут или работают буквально в том же помещении. Стали знакомиться с ними. Стали собираться тусовки. У нас тут некто Сергей Пристяжнюк — энтузиаст фотостоков и фотостоковского движения. Он даже что-то вроде дружеской встречи-рабочего совещания сибирских фотостоковцев организовал. Он лихенолог-полевик и великий фотоорганизатор у нас тут (http://www.zastavkin.com). Кстати, я сам на его сайте еще не был.

Кроме того, у нас тут в городке давно сущесвует фотоклуб «Мудрец» под предводительством Андрея Пашиса, который очень много делает для приобщения людей к худ. фотографии и их творческого роста. Меня туда давно зовут, и я вроде как даже член, но был там всего трижды. Некогда, да и все-таки серьезных художественных задач я не ставлю. К тому же, преобладающее там направление — динамичные многоплановые композиции — это как бы не мое. Я предпочитаю медитировать над взаиморасположением и конфигурацией немногих цветовых пятен. (Правда, этот процесс занимает не более нескольких секунд — а потом бегу дальше).

А если брать фотографов-натуралистов, то большинство из них — биологи? Или есть, скажем, физики? Или бизнесмены? Или всех понемногу?

Биологи и туристы, которые могут быть представителями точных наук. В городке это все сплошь ученые, как в других местах — не знаю. Бизнесменов не видел пока.

А ты присоединился к «фотостоковому» движению?

Я еще где-то в 1992 году связывался с заграничными фотобанками. Посылал оригиналы слайдов, в рамках с мелкими подписями. Печатал их хирайтером и приклеивал, потом гонялся за самоклеющейся бумагой. Заворачивал во всякие самодельные коробки. И посылал со знакомыми, которые едут за границу. Была страшная морока. Два английских банка заинтересовал — A-Z Botanical Collection и Natural Science Photos. И американский Bruce Coleman Inc. В сумме послал им около полутысячи или тысячи оригиналов. Два английских продали несколько фотографий, присылали чеки. Американское как-то ведет себя скверно (хотя оно и одно из самых известных) — по некоторым вопросам вроде бы что-то взяли, но никакой отдачи. Сейчас у них есть ФТП сайт, им можно присылать сканы. Но они перестали их рассматривать, по крайней мере мои, отвечают на письма крайне редко, а попытки забрать оригиналы привели к нескольким вежливым письмам «да-да, конечно», и потом молчанию. С английскими я теоретически все еще сотрудничаю, но у них система перехода на цифровое пополнение какая-то недружественная.

Меж тем на меня через мой сайт вышел Никита Вихрев — совладелец и тогда директор фотобанка Росфото. Потрясающая личность. Закончил биофак МГУ, защитил кандидатскую по вирусологии, ушел учителем в школу по зову сердца, оттуда — в бизнес. Это Путешественник, много публиковавшийся в отечественных журналах, занимался фотобизнесом . Был орнитологом-любителем (имеет публикации)Потом он переключился с птиц на насекомых, увлекся стрекозами, нашел по Интернету меня и дважды свозил меня в Таиланд в качестве компаньона. Но увидел, что стрекозы маловаты и слишком исследованы как группа, да и в Подмосковье их немного. В позапрошлое лето он выискивал и снимал все, что шевелится у него на даче, все группы. Присматривался к коллемболам, но увлекся мухами. Все прошлое лето изучал поведение некоторых видов. Сейчас бросил «Росфото», и стремительно превращается в профессионального диптеролога — взял семейство, определяет, находит новые виды.

У меня в «Росфото» лежит около 1500 фотографий, но в основном — то, что спросом на нашем рынке не пользуется. «Рофсото», как нормальный фотобанк, продающий права журналам и издательствам за ощутимые деньги, настроено категорически против микропейментовых фотостоков, где права продают за центы, в основном веб-дизайнерам и гражданам, зато много. Поэтому я пока не связывался с микропейментовыми фотостоками.

А хотелось бы, чтобы фотография сама себя поддерживала и была востребована. Но фотостоки требуют чудовищного времени на атрибутирование снимков, так как ключевые слова там главнее фотографии.

А что пользуется спросом на нашем рынке?

В Росфото пользуются спросом фотографии на тему разных стилей жизни, разных объектов нормальной жизни (типа продукты питания, деньги, техника...) и фотографии городов России. На микропейментовых идет любая попса и очень хорошо — просто объекты на белом фоне.

Есть ли вопрос, который ты бы хотел от меня услышать и обсудить в связи с поднятыми темами, но который я не задал?

Вопрос, который хотел услышать — куда вся эта лавина катится? Я не знаю. Думаю, как наука эволюционировала от развлечения аристократов к увлечению отщепенцев от среднего сословия к деятельности институтов и теперь — фирм и концернов (дрозофилу секвенировала фирма). Так и фотография вместе с кино и прочей мультимедией перейдет в руки мощных технически обеспеченных фирм и перестанет быть таковой. Будет что-то вроде действительно замечательного фильма «Микрокосм» со всякими наворотами, так что частным лицам тут будет делать нечего за бессмысленностью.

Пессимистично. Парадоксальным образом, у меня это вертелось на языке, но в виду твоего раннего ответа про потерю смысла жизни, боялся спрашивать. С наукой как-то сложнее. Она сегментировалась. Осталось и то, что могут делать одиночки. Тот же Никита Юльевич Клюге?

Судя по тому, что ты упомянул его, это — действительно явление.

А пример, кстати, показательный. Она не сегментировалась. В том смысле, что этот сегмент закончился. Когда я прочитал Клюге, я сказал — это шедевр, который создала морфологическая систематика практически в момент своей гибели. Больше ничего уже ей создано не будет за ненадобностью. Буквально днями молекулярный филогенетический анализ достигнет такой методологической и фактурной мощности, что станет один способен с практически полной достоверностью реконструировать любую филогению.

Морфология останется только в палеонтологии. В рецентных формах она будет технологией определения из одного и того же или из разного взят материал. (А из кого именно — тоже будут определять молекулярно).

Думаю, в какой-то момент это перестанет быть важным (метагеномика, если я правильно помню, оперирует с кубометрами воды или почвы, а не с организмами). Потом, будет же еще какая-то часть работ, связанных с природоохранными исследованиями, довольно любительского характера, вроде birdwatching.

Про метагеномику я не слышал, но охотно верю.

То есть, ты полагаешь, что сегмент фотографов-индивидуалов доживает свое?

Birdwatching — это все же туризм, а не наука. Я хочу сказать, что пока что наша наука и фотография — это производство (знаний, изображений). Birdwatching — это потребление. Так многие роды деятельности переходят из производства в потребление (вспомнить караоке, наборы, специально производимые, — чтобы покупатель из готовых деталей склеил модель самолета и т. д.) Мне это омерзительно, но будет именно так.

А как это будет выглядеть в фотографии? Или она всегда будет производством, хоть и все более бессмысленным?

Ну, всякие там фотосафари, где созданы все условия, чтобы ты смог сделать такую же фотографию, как и твой приятель, который приехал на месяц раньше. А потом съездить в какой-нибудь нацпарк вперед него. И сравнивать у кого больше зверей снято. Чисто в порядке дружеского соревнования.

Да, что-то вроде уже есть, по крайней мере, в туристической фотографии. Стандартные объекты, обсосанные со всех сторон.

Фотография это не так важно.

Ужасно про науку. Она давно перестала быть чем-то для человека, а стала чем-то сама для себя. Людей, которые могли бы охватить своим сознанием всю науку, нет уже лет двести. Которые бы в своей науке были в курсе разного — осталось единицы. Объем информации растет экспоненциально, и мы все понимаем, что это значит.

Раньше люди занимались наукой, чтобы узнать новое о природе. Сейчас

1) для этой цели занятие наукой категорически противопоказано. Хочешь знать о природе — нужно просто прочитывать за неделю свежие номера Nature и Science. Занятие наукой от этого отвлекает — за год упорной работы получаешь информацию на пять минут чтения, а таковой поступает в сутки на 240 часов чтения.

2) Никто уже не интересуется природой как таковой. Это было бы просто самоубийственно. Попробуйте прочитать один номер Nature целиком! Лучшее, что осталось — моральное удовлетворение, что ты поучаствовал в многотрудном процессе добычи знаний ни для кого, для науки как безличной сущности. Мне нравится, что наука становится вещью для себя самой — это гораздо более благородная и идеальная система, чем общество и тем более индивидуальный человек, ей стоит посвятить жизнь. Мне не нравится, что она идет по экспоненте. Никаких ресурсов не достанет. И остановиться она не может по самой своей организации.

Я приветствую науку как явление третьего мира Поппера — продукт живой системы, имеющий самодовлеющее существование. Мне не нравится самоубийственные тенденции ее современной организации, которые являются неизбежными следствиям ее разумной и благородной организации пару сотен лет назад.

Новая жизнь возникает на обломках старой: гнездо ос-полистов в глазнице черепа овцы. Фото Олега Костерина

На пороге — крах всей системы, которую я так люблю.

Думаю, мы еще вернемся как-нибудь к разговору про науку. Спасибо большое за рассказ.

Ссылки
Страница Олега Костерина на Photosight.ru
Домашняя страница Олега Костерина
Блог Олега Костерина
Клуб любителей Макросъемки
Росфото
Клуб стоковых фотографов

Намеки и жаргонные словечки
Многие из них известны читателям, но некоторые совершенно эзотеричны.

Birdwatching. Наблюдение за птицами, обычно осуществляется силами натуралистов-любителей. Основные научные задачи, которые помогает решать birdwatching — мониторинг биоразнообразия и отслеживание миграций птиц.

Автофокус. Механизм, обеспечивающий автоматическую фокусировку фотокамеры (наводка на резкость).

Дальномерный фотоаппарат. Фотоаппарат, в котором наводка на резкость осуществляется при помощи оптического дальномера. В отличие от дальномерных, в зеркальных фотоаппаратах наводка на резкость производится прямо «через объектив». В зеркальных фотоаппаратах этот эффект достигается при помощи подвижного зеркала, которое во время наводки на резкость направляет поток света от объектива в окуляр видоискателя (чаще всего через пентапризму).

Динамический диапазон. Разница в яркости между самой темной и самой светлой точками изображения, которые в состоянии зафиксировать устройство.

Клюге Н. Ю. Энтомолог из Санкт-Петербурга, профессор кафедры энтомологии СПбГУ, автор революционной многотомной монографии по сравнительной анатомии и систематике насекомых, которую он начал выпускать в конце 1990-х гг. и над которой, по-прежнему в полном одиночестве, продолжает работать по сей день.

Лихенолог. Специалист по лишайникам.

Макро-, макросъемка. Фотосъемка, при которой размеры объекта сопоставимы с размерами его изображения на пленке (обычно к макросъемке относят случаи, когда объект отображается в масштабах от 1:2 до 2:1).

Матрица. Светочувствительный элемент цифрового фотоаппарата.

Мегапиксели. Одно из главных волшебных слов, характеризующих цифровые фотоаппараты и означающее количество информации в одном кадре. Размер матрицы чувствительного фотоэлемента, заменяющего пленку, ширина в пикселях (точках, из которых складывается изображение) умноженная на высоту в пикселях. Например, камера с 6 МП матрицей имеет размер матрицы приблизительно 2000 на 3000 пикселей. Для сравнения, монитор 1024х768 — это всего лишь 0,8 мегапикселя.

«Микрокосм» (Microcosmos: le peuple de l'herbe) — знаменитый фильм, призер Каннского фестиваля 1996 г., в котором рассказывается о жизни насекомых, улиток и растений.

Микропейментовые стоки. Фотобанки, специализирующиеся на продаже дешевых прав на использование фотографий — прежде всего для личных нужд клиентов и для веб-дизайнеров. Характеризуются мелкими платежами и в то же время большими суммарными оборотами. Этот бизнес стремительно развивается.

Нацпарк. Национальный парк. Один из видов охраняемых природных территорий. Отличается от заповедника тем, что на территории национальных парков разрешено проживание местного населения и, в ограниченных пределах — хозяйственная деятельность.

Потрепанная самка аполлона, у которой на гениталиях болталось брюшко откушенного самца. Аполлон — род бабочек из семейства парусников. Как и у многих насекомых, спаривание у аполлонов продолжается достаточно продолжительное время. Хотя спаривание не препятствует полету, копулирующие пары обычно гораздо менее подвижны и маневренны, чем одиночные насекомые, в силу чего у них больше шансов стать добычей хищников. В некоторых случаях жертвой хищника становится лишь один из партнеров, а второй продолжает носить оставшиеся прикрепленными к нему недооткушенные части тела. Напоминает фильм ужасов...

Рецентные формы — так на биологическом жаргоне называют ныне живущие формы живых организмов, в противоположность ископаемым. Слово пришло к нам из латыни через английские работы по палеонтологии.

Сканы. В данном случае, отсканированные фотоматериалы.

Сливер. Гибкий пластиковый чехольчик для фотопленки (от английского sleewe — рукав).

Слайды. Вид фотографии, при котором на специальной «обратимой» пленке в результате проявки появляется позитивное изображение. Пленка для слайдов, как правило, обеспечивала лучшую цветопередачу и обладала более высоким разрешением, чем негативная пленка той же чувствительности.

Телевик. Длиннофокусный объектив. Позволяет снимать объекты с большого расстояния. Удобен для съемки того, что само к себе близко не подпускает (птицы, знаменитости).

Форезы и съемка форезов. Электрофорез (или просто «форез» на лаб